Социальные стереотипы экономического мышления и их влияние на экономическое поведение. Социальные стереотипы Как избавиться от стереотипов

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Финансовое поведение население изучается очень активно в современном обществе. Внимание к изучению финансового поведения населения, причем представителями многих смежных дисциплин, таких как экономическая теория, экономическая социология, экономическая психология, объясняется тем, что оно связано с развитием экономики страны в целом. Например, сбережения населения являются мощным инвестиционным инструментом, а вопросы пользования различными финансовыми инструментами и финансовая грамотность населения показывают степень развитости финансовых институтов в стране.

За последние десятилетия произошли значительные изменения в финансовом поведении населения, и связано это, во многом, с изменениями в целом, которые произошли в экономике и обществе. Но при этом, не стоит забывать и о том, что на финансовое поведение населения влияют не только объективные факторы, которые представлены данными официальной статистики, такие как уровень денежных доходов населения, уровень инфляции и прочие подобные показатели, но и субъективные факторы, которые во многом интересуют именно социологов. И действительно, такие показатели как ожидания населения относительно изменения доходов и ситуации в стране, показатель доверия финансовым институтам и оценка перспектив страны, достаточно сильно влияют на финансовое поведение населения. Таким образом, только комплексное изучение как объективных, так и субъективных факторов позволит нам увидеть полную картину ситуации. Именно поэтому изучение финансового поведения населения с точки зрения экономической социологии является актуальным и обоснованным в современном обществе.

В прошлые десятилетия множество работ, как теоретических, так и эмпирических было посвящено изучению сберегательного поведения населения России, так как было интересно посмотреть, как население выстраивает свои сберегательные стратегии после распада СССР. В Советском союзе было достаточно мало инструментов для реализации сбережений: «…значительная часть сбережений была вынужденной. Выбор для их осуществления был крайне ограничен - наличные рубли и Сбербанк». Но затем, когда прошло более 20 лет после распада Советского союза, и экономика страны полностью изменилась, спектр инструментов для осуществления сбережений у населения расширился (хотя и нельзя сказать, что инструментов достаточно), что не могло не отразиться на сберегательном поведении. Именно этим и был обоснован повышенный интерес к проблеме сберегательного поведения населения.

В 2000 годах, вектор интереса исследователей немного изменился, и связано это было, в первую очередь, с развитием кредитования в России. С 2000 годов в России наметилась тенденция, так называемого, «кредитного бума», а 2004 год можно считать началом кредитного роста. На январь 2004 года объем задолженности банкам составлял 306,3 млрд. руб., а на декабрь 2007 задолженность населения банкам составила уже почти 3,3 трлн. руб., что почти в 11 раз больше. Так, к 2007 году стало очевидно, что рынок кредитования развивается крайне активно, а темпы его роста возрастают. Развитие кредитование, с точки зрения социологов, во многом связано с изменением стиля жизни и сознания людей. Так в официальной статистике не делается разницы, между кредитами и частными долгами - и то, и другое является отрицательными сбережениями, в сознании людей во многом эти вещи имеют различный смысл. С точки зрения, социологического восприятия, кредитное поведение имеет более выраженную стратегическую направленность индивида, связано с наличием ресурсов и дисциплины. Тогда как долг обычно ассоциируется с бедностью. Все это вызывало интерес исследователей к кредитному поведению населения.

Система кредитования в западных странах активно развивалась с 70-х годов прошлого века, и стратегия кредитного поведения в большинстве стран преобладает над стратегией сберегательного поведения. Но важно отметить, что сейчас пришло понимание того, что деление людей на «сберегателей» и «заемщиков» не совсем верно, так как поведение индивидов более многогранно и представлено в виде континуума, крайними точками которого являются те, у кого нет ни долгов, ни сбережений, до тех, у кого есть и то, и другое, и в дальнейшем эта тенденция будет сохраняться: «По-видимому, тенденция к многообразию форм кредита и долга будет сохраняться и в будущем. Потребителю будет предлагаться все возрастающее многообразие схем сбережений и кредитов на различные сроки и на разных условиях».

В России, несмотря на значительное развитие кредитования и роста кредитного портфеля населения, сохраняется тенденция к сохранению сберегательных стратегий, а объем сбережений населения остается достаточно высоким, что также показал недавний экономический кризис 2008-2009 годов. Казалось бы, что с ростом кредитования, объем сбережений должен был бы снизиться, но этого не происходит. В этом заключается основная проблема и интерес нашего исследования.

Таким образом, нам кажется, что сейчас имеет смысл изучение финансового поведения населения не с точки зрения отдельно сберегательного или кредитного поведения, но в комплексе. Было бы интересно посмотреть, как сочетаются сберегательные и кредитные стратегии населения современной России, почему происходит такое сочетание, как располагаются люди на этом континууме между «сберегателями» и «заемщиками», какие группы выделяются, и какова их динамика. Возможно, что выделится группа тех, у кого есть и сбережения и кредиты, и эта группа окажется достаточно стабильной, тогда можно будет говорить о новом виде финансовых стратегий населения России, которое, как нам видится, является более многогранным и интересным для дальнейшего изучения.

Глава 1. Теоретико-методологические основы исследования

1.1 Теоретические подходы к финансовому поведению населения

Понятия сберегательное и кредитное поведение относятся к области финансового поведения населения. Финансовое поведение населения рассматривается многими смежными дисциплинами и представляет для них определенный интерес, среди таких дисциплин можно выделить экономическую теорию, экономическую психологию, экономическую социологию. Каждая из данных дисциплин рассматривает финансовое поведение населения, используя свою концептуальную схему понимания процессов, происходящих в данной области. В нашей работе мы сосредоточимся на рассмотрении финансового поведения населения и, соответственно, кредитного и сберегательного поведения как его составных частей, с точки зрения экономико-социологического подхода. Однако, мы считаем рациональным кратко описать подходы к пониманию финансового поведения, которые используются в прочих дисциплинах. Также важно определить, как мы будем понимать финансовое поведение населения в общем, и кредитное и сберегательное поведение в частности. К тому же в рамках нашей работы будут рассмотрены теории денег в экономической социологии, так как финансовое поведение население непосредственно связано с денежным обращением, но при этом те смыслы, которые люди вкладывают в некоторое действие или явления часто играет ключевую роль в понимании поведения людей.

Итак, под финансовым поведением населения обычно понимается деятельность домохозяйства по поводу мобилизации и использования ликвидных ресурсов. Ресурсы, которые могут быть денежно оценены и проданы, то есть ликвидные ресурсы, называются активами. А кредиты, займы и взятые в долг деньги, в свою очередь, называются пассивами (отрицательными активами). Одним из аспектов финансового поведения является поведение домохозяйств, а финансовое поведение, связанное с оперированием денежными средствами за рамками текущего потребления - это сберегательное поведение, инвестиционное поведение, кредитное поведение и страховое поведение. В нашей работе мы остановимся подробнее на сберегательном и кредитном поведении, но основной фокус будет направлен на изучение сочетания населением данных практик.

Под сбережениями понимается остаток личного дохода (домохозяйства), который не был использован на выплату налогов и покупку товаров и услуг. Однако к этому определению еще можно добавить и следующее: «Сбережения выступают как использование денежных ресурсов с целью извлечения будущих доходов или обеспечения потребления в других периодах». Таким образом, под сбережениями в общем смысле будет пониматься использование денежных средств для обеспечения потребления в будущем или извлечения доходов. Что же касается кредитного поведения, то необходимо отметить, что кредиты являются отрицательными сбережениями. Это связано с тем, что в науке не проводится принципиальной разницы между тем, когда сначала накапливаются сбережения (положительные сбережения), а затем тратятся, или, наоборот, когда вначале делаются отрицательные сбережения (то есть берется кредит), а затем происходит выплата кредита. Так, можно сказать, что любой пользователь кредита, любой заемщик является «сберегателем». Но при этом не стоит забывать, что кредиты являются отрицательными сбережениями с точки зрения экономической теории и науки, в глазах же людей кредиты и сбережения часто являются принципиально разными вещами и предполагают различные стратегии финансового поведения. Так как в нашей работе кредитное и сберегательное поведение рассматривается с точки зрения экономической социологии, те смыслы, которые люди вкладывают в свое поведение, играют ключевую роль.

Также, немаловажно отметить, что сберегательное и кредитное поведение являются действиями. С одной стороны, любое финансовое действие индивидов, будет ли оно сберегательным, кредитным, потребительским или инвестиционным, является действием экономическим. Обусловлено это тем, что оно, так или иначе, включает в себя все признаки экономического действия, а именно: оно касается ограниченных ресурсов, существует возможность альтернативного использования этих ресурсов, контроль над этими ресурсами осуществляется ненасильственно, существует нацеленность на обеспечение жизнедеятельности людей и количественная определенность целей и средств. Но при этом финансовое действие индивидов является также и социальным, так как оно социально и культурно укоренено, то есть существует смыслы, которые люди вкладывают в данное действие и социальный контекст, в котором оно существует. Одним из ключевых понятий в социологии является как раз понятие социального действия, и именно этому посвящен один из трудов классика социологии М. Вебера. Он считает, что люди вкладывают в свои действия определенный смысл: «Действием называется… человеческое поведение…в том случае и постольку, если и поскольку действующий индивид или действующие индивиды связывают с ним субъективный смысл». Но помимо того, что индивид связывает с действием некий субъективный смысл, по Веберу, действие должно быть ориентировано на других, без такой ориентации на других действие не может рассматриваться как социальное. Также Вебер выделяет четыре типа социального действия: целерациональное, ценностно-рациональное, аффективное, традиционное, при этом целерациональное действие является идеальным типом. Таким образом, финансовые действия индивидов является социальными, так как индивиды вкладывают в них определенный субъективный смысл. Так сберегательное или кредитное действие каждый человек наделяет своим субъективным смыслом, а также эти действия направлены на других, во многом и потому, что действия касающиеся финансов обычно не принимаются исключительно на индивидуальном уровне, а принимаются на уровне домохозяйства.

1.2 Экономические теории финансового поведения населения.

Теперь перейдем непосредственно к рассмотрению основных теорий финансового поведения населения. Первые теории, объясняющие финансовое поведение населения появились в русле экономической теории, и одна из самых известных из них был связана с именем Джона Кейнса. Речь идет о его теории абсолютного дохода. Можно сказать, что Кейнс был основоположником экономической теории сбережений. Он предполагал, что сбережения индивидов зависят от их личного располагаемого дохода. И хотя эта теория была достаточно популярна и хорошо описывала данные в краткосрочном периоде, в долгосрочной перспективе она не оказалась столь эффективной.

Вследствие противоречия тестирования гипотезы абсолютного дохода на динамических рядах и данных одномоментных обследований, были разработаны новые теории сбережений, которые были призваны разрешить это противоречие. Этот этап можно назвать этапом расцвета неоклассических теорий сбережений, а именно таких как теория перманентного дохода (М.Фридмен) и теория жизненного цикла (Ф.Модильяни и Р.Брамберг). В данных теориях авторы опирались на неоклассическую экономическую теорию и предпосылки об ограниченной рациональности индивидов. Фридмен предполагал, что люди пытаются «сглаживать» свое потребление в зависимости от колебания доходов и представления о том, какой доход является «нормальным». То есть, при высоких доходах - сберегают, а при низких доходах - тратят.

На сходных предпосылках была построена и теория жизненного цикла Модильяни, но он обращал внимание на выравнивание сбережений на протяжении всей жизни человека, то есть в молодом возрасте люди не будут иметь сбережений, в среднем будут сберегать, а в пожилом - тратить сбережения. Исходя из основных предпосылок гипотезы жизненного цикла, о том, что индивид распределяет доходы равномерно на протяжении всей жизни, то есть выделяет периоды, когда делаются сбережения, периоды, когда происходит трата денег и периоды, когда берутся деньги в долг, можем предположить, что возраст будет одним из факторов, определяющих вовлеченность в кредитное или сберегательное поведение.

С середины 70-х годов XX века начался новый этап развития теорий сбережения, и связан он был со стремлением усложнить и развить существовавшие неоклассические теории, а также выйти за рамки этих теорий и пересмотреть основные предпосылки. Связано это было с изменениями в экономике развитых стран и тем, что созданные до этого теории перестали соответствовать данным о реальном сберегательном поведении индивидов. К таким современным теориям сберегательного поведения можно отнести модель Р. Холла, который протестировал неоклассические модели сбережения в условиях неопределенности будущих доходов. Также стали учитывать эффекты времени и когорты в модели жизненного цикла, то есть то, что индивиды, рожденные в разные годы, различаются по объемам жизненных ресурсов и от этого зависит их сберегательное поведение (Шоррокс, 1975). Также различные теории стали включать демографические эффекты и различные методы оценки сберегательного поведения (А.Дитон, С.Паксон, О.Аттаназио, А.Каптейн и др.).

Достаточно известной является и теория относительного дохода Дьюзенберри, которую можно назвать больше экономико-социологической, чем чисто экономической, так как Дьюзенберри предполагал, что в основе модели сбережений лежит идея о взаимосвязанности индивидуальных предпочтений людей: «связующей нитью в механизме принятия решений в сфере потребления является не рациональное планирование, а обучение и формирование традиций». То есть, влияние социального окружения на сберегательное поведение может иметь самостоятельный эффект. Таким образом, Дьюзенберри в теории относительного дохода основывается на том, что индивиды в своем финансовом поведении ориентируются на свою референтную группу. Но в итоге эта теория не была принята до конца, ни экономистами, ни социологами. Несмотря на это, в нашем исследовании это предположение занимает важное место, так как, действительно, под воздействием референтной группы складывается отношение индивида как к кредитам, так и к сбережениям, и влияет на поведение индивидов в области кредитного и сберегательного поведения. Особенно в современном обществе потребления, где набирает обороты престижное потребление. Очень часто люди залезают в долги и берут кредиты, чтобы купить не необходимые вещи, а предметы роскоши. Происходит это обычно под воздействием референтных групп, которые обладают данными предметами, и индивид, не имеющий реальных средств для их приобретения, прибегает к кредиту. Или же, что касается сбережений, если среди социального окружения индивида не принято тратить деньги на «лишние» товары, то уровень сбережений будет выше. В любом случае, референтная группа во многом определяет отношение индивидов к кредитам и сбережениям и влияет на выработанную ими стратегию поведения. В нашем исследовании мы проанализируем целевую структуру кредитов и сбережений, а также характеристики индивидов.

1.3 Экономико-психологический подход к финансовому поведению населения

Новым важным этапом в понимании сберегательного поведение стали исследования Джорджа Катоны, который был приверженцем экономико-психологического подхода. Катона был одним из первых ученых, который начал уделять внимание субъективным аспектам и ожиданиям при изучении финансового поведения населения. Он пришел к выводу, что индивиды калькулируют сбережения не так, как это представляют себе экономисты и предложил оценивать сберегательное поведение с точки зрения ожиданий относительно своих доходов в будущем. Главное предпосылкой Катоны было то, что сбережения зависят не только от возможности отложить часть средств, но и от желания сделать это.

Также сбережения были разделены им на три основных вида: контрактные, дискреционные и остаточные. Стоит подробнее остановиться на разделении сбережений, которое было введено Джорджем Катоной. В результате эмпирических исследований Катона обратил внимание на то, что, например, выплаты по кредитам, которые в экономической теории принято считать сбережениями, только с отрицательным знаком, не воспринимаются как таковые людьми, а скорее относятся ими к потреблению. То есть, основной вывод заключается в том, что сбережения, воспринимаемые экономистами однообразно, на самом деле не однообразны в глазах людей. Этот вывод очень важен в нашем исследовании, так как мы уже отмечали, что тот субъективный смысл, который люди вкладывают в свои действия, влияет на их установки и поведение. Так он выделил три вида сбережений:

· Контрактные сбережения (contractual savings) - это такие сбережения, которые индивид должен делать вследствие ранее заключенных соглашений. Например, если индивид взял что-то в кредит, то обязан будет выплачивать установленную сумму каждый определенный период времени. Таким образом, по мнению Катоны, кредиты относятся к контрактным сбережениям. Такие сбережения носят как бы вынужденный характер.

· Дискреционные сбережения (discretionary savings) - это такие сбережения, которые не являются вынужденными и решения, о которых принимается индивидом осознанно. Такие сбережения являются сбережениями в понимании людей, то есть люди отдают себе отчет в том, что они совершают сбережения, при этом отказывая себе в текущем потреблении и выбирая способ реализации сбережений (вклады в банке, хранения в наличной валюте и т.д.).

· Остаточные сбережения (residual savings) - это те деньги, которые остались неистраченные на потребление в текущем периоде и судьба их пока не определена. Обычно они не являются показателем большого дохода, а могут свидетельствовать о наличии четкого планирования финансовых трат и контроля над расходами.

Целью выделения трех видов сбережений было желание объяснить отклонения реального поведения индивидов от прогнозируемого экономическими моделями.

Помимо этого, он считал, что ожидания людей на будущее и их потребительские ожидания крайне важны для оценки экономической ситуации в стране. В дальнейшем по инициативе Катоны с целью определения настроение потребителей в Мичиганском Университете разработали и начали использовать методику измерения потребительских настроений - индекс потребительского настроения (Consumer Sentiment Index). Сейчас этот индекс используется в большинстве стран мира. Индекс потребительских настроений рассчитывается из ответов на пять базовых вопросов и является одним из важнейших макроэкономических показателей.

Итак, можно сделать вывод о том, что существует множество теорий финансового поведения населения. Большинство из них было создано в русле экономической теории, но они оказались не в силах объяснить в полной мере реальное поведение людей, тогда были предприняты попытки объяснение финансового поведения населения с точки зрения экономической психологии, и тут ключевую роль сыграли разработки Катоны. В нашем исследовании мы будем опираться именно на его теорию, а именно на то, что сберегательное поведение зависит от желания сберечь и от ожидания относительно своих доходов в будущем. В нашем исследовании мы проследим, как люди оценивают нынешнюю ситуацию и какие у них ожидания относительно будущего, и как это связано с изменением их сберегательного и кредитного поведения. Также, так как наше исследование связано с сочетанием кредитных и сберегательных практик в современной России, крайне важно для нас и разделение сбережений, приведенное Катоной. Ведь с точки зрения экономистов и кредиты, и сбережения являются сбережениями, только кредиты отрицательными, а сбережения - положительными, при этом с точки зрения населения они не равны. Кредит очень часто воспринимается все равно как долг, а сбережения как страховка на будущее, запас или деньги, отложенные на определенные нужды, поэтому стратегии поведения различаются в этих двух случаях. В нашем исследовании мы проследим также, и как сочетаются эти практики.

Немаловажным аспектом при изучении темы финансового поведения населения является тема денег, потому что как кредитное, так и сберегательное поведение связано с оперированием денежными средствами. Поэтому видится необходимым рассмотреть основные теории денег, разработанные в экономической социологии.

Первым социологом, подробно рассмотревшим роль денег, был Георг Зиммель. В своей работе «Философия денег» он писал о том, что происходит всеобщее отчуждение и связано оно с деньгами: деньги отнимают у производимой вещи ее характер и индивиды оказываются отчужденными друг от друга. Зиммель сравнивает природу денег с природой проституции и говорит о том, что природу вещей деньги губят одним своим прикосновением. По его мнению, деньги безразличны и абсолютно независимы. Деньги в себе и деньги для себя есть чистое отображение ценностных отношений вещей, они равно доступны любой стороне, в денежных делах все люди равноценны, но не потому, что ценен каждый, а потому, что ни один не обладает ценностью, а только деньги. Таким образом, по мнению Зиммеля деньги из средства перешли в цель и являются безличными и отчуждают людей.

Другой подход к анализу денег в рамках экономической социологии к пониманию роли денег был предложен Вивианой Зелизер в книге «Социальное значение денег». В данной работе она говорит о множественности денег в противовес тезису об универсальности денег, деньгах как средстве платежа. Для людей деньги являются не просто средством платежа или накопления сбережений, а рассматриваются через социальный контекст и являются социально обусловленными. Зелизер в своей работе опирается на предположение о целевом распределении денег и говорит о том, что эти цели далеко не индивидуальны: «следовательно, целевое обозначение денег - это социальный процесс: деньги привязаны не столько к индивидам, сколько к определенным социальным отношениям». Зелизер выделяла 4 примера создания денег, основываясь на четырех типах социальной среды: домашнем хозяйстве, подарках, институциональных деньгах и моральных деньгах. Так она выделяла четыре вида денег: домашние деньги, деньги на подарок, институциональные деньги и моральные деньги. Каждый из этого вида денег обладает своими особенностями с точки зрения того, какой смысл люди в них вкладывают.

Таким образом, можно сказать, что «социальное производство» денег выражается в трех взаимосвязанных процессах:

1. Деньги по-разному обозначаются в зависимости от источников их получения

2. Деньги разнятся в зависимости от того, кем они используются

3. Деньги различаются в зависимости от своего целевого назначения.

Экономисты обычно не придают большого значения мотивам трат, сбережений или кредитов, но во многом именно эти мотивы определяют, как люди будут распоряжаться деньгами.

В нашем исследовании мы будем опираться на эту мысль. Ведь действительно, не только деньги могут быть социально обусловлены и иметь множественную выраженность в зависимости от социального контекста. Сама Зелизер писала по этому поводу: «Конечно, это касается не только денег, выпускаемых государством, но и всех прочих объектов…- т.е. всего, что может участвовать в процессе социального обмена». Значит, мы можем говорить и о множественности сбережений и о множественности кредитов (как отрицательных сбережений). В любом случае, социальный контекст будет оказывать влияние на кредитное и сберегательное поведение людей, также как и субъективный смысл, который люди вкладывают в свое поведение или целевая структура кредитов и сбережений. И действительно, скорее всего, деньги, отложенные на учебу детям или на лечение, в сознании людей не будут приравнены к деньгам, отложенным на покупку телевизора или поездки в отпуск, так же, как и кредит, взятый на обучение, не будет равен кредиту, взятому на покупку шубы. Таким образом, в нашей работе мы будем опираться на концепцию множественности денег, предложенную Зелизер, и будем выделять множественность кредитов и сбережений, исходя из субъективного смысла, социального контекста и целевой структуры. Это же предположение будет немаловажным при сочетании сберегательных и кредитных практик. Так, например, наличие крупного кредита на значимые для индивида цели, может страховаться наличием сбережений, но не покрываться ими полностью.

Итак, проведя анализ теоретических исследований относительно сберегательного и кредитного поведения, мы можем сказать, что в нашем исследовании под сберегательным поведением мы будем понимать накопление денежных средств индивидами или домохозяйствами, которое совершается целенаправленно и эти накопления осознаются как сбережения. Под кредитным поведением мы будем понимать такое поведение индивида или домохозяйства, при котором происходит заимствование денежных средств, которые в дальнейшем должны быть возвращены, при этом не имеет значения, произошел заем в формальной организации (например, банке) или неформальным образом (у друзей, знакомых, коллег). И сберегательное и кредитное поведения являются частью финансового поведения населения и противопоставляются потреблению. Наша работа опирается на экономико-социологические концепции, поэтому кредиты будут рассматриваться нами не просто как отрицательные сбережения, а как отдельный вид финансового поведения населения, предполагающий свои смыслы и стратегии поведения. Также мы будем предполагать наличие множественности сбережений и кредитов, а соответственно, наличия множества стратегий, как в кредитном, так и сберегательном поведении, а также наличия стратегии, предполагающей сочетание практик кредитного и сберегательного поведения, что и является основной темой нашей работы. Множественность сбережений и кредитов подразумевает наличие определенных смыслов, которые индивиды вкладывают в сберегательные и кредитные практики. Так в анализ будут включены субъективное восприятие наличия кредита и вопрос о том, какую сумму можно считать сбережениями, а также о целевой структуре сбережений. Относительно кредитов важным является вопрос разделения между формальным и неформальным кредитованием и также о целевой структуре кредитов.

1.4 Эмпирические исследования по теме сберегательного и кредитного поведения

Таким образом, теоретическая база нашего исследования достаточно обширна. На данный момент существует множество теорий финансового поведения населения и рассматривается множество предпосылок к его формированию и трансформации. Мы рассмотрели, экономические, экономико-социологические и экономико-психологические подходы к анализу финансового поведения населения. Наша работа опирается на экономико-социологические концепции финансового поведения населения, их которых следует, что тот субъективный смысл, который люди вкладывают в то или иное действие, в том числе финансовое, во многом определяет их поведение и стратегии принятия решения. Теперь перейдем непосредственно к анализу эмпирических работ по теме сберегательного и кредитного поведения населения, а также сочетания этих практик.

На данный момент существует уже достаточно много эмпирических исследований по данной теме. Исследования финансового поведения начались на Западе еще в 50-х годах двадцатого века, в России же интерес к сберегательному поведению появился лишь в 90-х годах и был связан с распадом СССР и началом реформ в российском обществе, было интересно посмотреть, как поменялось сберегательное поведение населения, когда у людей появился обширный спектр инструментов для осуществления сбережений. Интерес же к кредитному поведению населения возник в России еще позже, примерно с 2000 годов, так как именно в этот период началось активное развитие кредитования в России, хотя в западных странах кредитование развивалось с 70-х годов.

Наше исследование посвящено сочетанию кредитных и сберегательных практик, и первым исследователем, который обратил внимание на то, что в современном обществе людей нельзя делить лишь на «сберегателей» или «заемщиков» был Питер Лунт. В своей статье 1997 года «Психологические подходы к потреблению: вчера, сегодня, завтра» он говорит о перспективности научных исследований в области экономической психологии и житейского понимания экономики. Также он отмечает, что традиционное разделение на сбережения и кредиты неадекватно в современных условиях: «Было обнаружено много комбинаций различных видов сбережений и долгов. Стратегии потребления людей составляют некоторый континуум: от тех, кто не имеет ни долгов, ни сбережений - до тех, кто имеет различные формы того и другого. По-видимому, тенденция к многообразию форм кредита и долга будет сохраняться и в будущем». В работе 1993 года «Сберегатели и заемщики: стратегии персонального управления финансами» Лунтом и его коллегой Ливингстоун были получены доказательства представленного выше утверждения. В начале данной работы авторы говорят о том, что традиционно существует стереотип о том, что кредиты и сбережения являются двумя противоположными стратегиями финансового поведения, с различными последствиями и мотивами. По их мнению, до этого тема взаимосвязи между мотивами сбережений и психологией кредитов не была разработана достаточно, так как предполагалось, что люди либо сберегают, либо занимают. Они же выделяют шесть стратегий финансового поведения в зависимости от различной комбинации трех пар характеристик: сберегают ли люди регулярно или нет, есть ли у них сбережения или нет, есть ли у них долги или нет. Далее они пытаются выяснить, насколько сильно различаются эти группы по семейным условиям, установкам, личным характеристикам или потребительским предпочтениям, а также, каковы детерминанты сбережений или кредитов. В качестве детерминант были выделены следующие: демографические переменные, доход, ежемесячные выплаты (кварплата, расходы на еду и т.д.), личная собственность, жизненные события, ценности, локус контроля, отношение к долгам, умение решать общие и финансовые проблемы, удовлетворенность жизнью, желание относительно покупки вещей, потребительские привычки и предпочтения, беспокойство по поводу денег и т.д. Далее они описывают подробно каждую из представленных шести групп (на примере конкретных людей), которые получились, а именно:

· Не сберегают, нет сбережений, нет долгов

· Сберегают регулярно, есть сбережения, нет долгов

· Есть сбережения, нет долгов, но не сберегают регулярно

· Есть долги, нет сбережений, не сберегают

· Есть долги, есть сбережения, сберегают регулярно

· Есть долги и сбережения, но не сберегают регулярно

Таким образом, они приходят к выводу, что отношения между сберегательным и кредитным поведением сложнее, чем простое разделение на сберегателей и заемщиков, в зависимости от выбранных переменных может существовать множество комбинаций между кредитами и сбережениями.

Что касается российских исследований относительно кредитного и сберегательного поведения, то мало работ посвящено именно сочетанию этих практик, можно привести примеры работ, в которых данная тема затрагивается косвенно.

Д. Х. Ибрагимова в своей работе «Жить настоящим, но взаймы: кредитование - новая социальная реальность» говорит о том, что к 2007 году происходил переход от сберегательной стратегии приобретения товаров к кредитной стратегии. То есть, если для переходного периода было характерно накопление и сбережений и дальнейшая их трата на товары длительного пользования, то к 2007 году такая привязанность начала уменьшаться. Об этом также говорили и другие авторы. Например, Д. О. Стребков также пишет о том, что постепенно меняются взгляды людей на перспективу жизни в долг: «Многие россияне стали осознавать, что кредит позволяет приобрести все необходимое уже в молодости, а потом жить спокойно, постепенно расплачиваясь».

Многие авторы в эмпирических исследованиях сберегательного и кредитного поведения обращали пристальное внимание и ставили своей целью выявления устойчивых групп респондентов, имеющих схожие стратегии поведения. Так, Т.Ю. Богомолова и В.С. Тапилина на основании Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения (РМЭЗ), исходя из показателей позитивного и негативного финансового поведения, выделил три модели поведения домохозяйств в середине 90-х годов (1994-1996), а именно: «сберегатели», «антисберегатели» и смешанный тип. Важным выводом является и то, что в начале периода анализа самой большой группой были сберегатели, а к концу - антисберегатели. Также проанализирована зависимость дохода и финансового поведения: от уровня текущих доходов зависят, как возможность сберегать, так и жить в долг. Финансовое поведение домохозяйств обладало высокой степенью вариабельности, то есть многие домохозяйства меняли свою стратегию в период наблюдения, а неизменная стратегия поведения была присуща лишь 26% домохозяйств, 39% была характерна нисходящая траектория, 23% восходящая, 13% имели неустойчивую траектория (восходяще-нисходящую), а большая часть домохозяйств вообще оказалась финансово неактивной. Стоит отметить, что большая финансовая активность свойственна молодым людям и людям среднего возраста, такая же тенденция была и в середине 90-х, можно сказать, что с того времени она не менялась. Одним из основных выводов исследования является вывод о том, что не только развитость институциональных механизмов финансовой сферы влияет на поведение индивидов и их финансовую активность, а также и социально-культурные факторы.

Д.О. Стребков выделяет основные типы финансового поведения населения России на 2004 год. Сначала им было выделено шесть факторов (отношение к получению денег в долг, отношение к предоставлению денег в долг, отношение к кредиту как к социальному явлению, отношение к сбережениям, отношение к деньгам и богатству, склонность к риску, стремление к росту благосостояния), характеризующих отношение населения к деньгам, сбережениям и долгу, а в дальнейшем они были использованы для кластеризации респондентов. В результате получилось выделить также и шесть кластеров респондентов, то есть людей, имеющих сходные установки, предпочтения, социо-культурные стереотипы:

· Вынужденные потребители (15%)

· Активные сберегатели (21%)

· Осторожные сберегатели (13%)

· Осторожные заемщики (11%)

· Активные заемщики (18%)

· Активные потребители (13%)

Помимо выявления групп по финансовому положению и описания основных финансовых аспектов кредитования, автор делает акцент на изучении влияния таких социальных факторов, как социализация индивида (экономическое воспитание), референтные группы и социальные сети (например, социальное одобрение долгов, социальное сравнение).

Что касается более поздних работ, то обратимся к работе Д.Х.Ибрагимовой и О.Е. Кузиной, посвященной финансовому поведению людей в кризис. В данной работе авторы рассматривают финансовое поведение население, и конкретно и сберегательное и кредитное поведение. Первое, на что хочет обратить внимание, что авторы говорят о том, что в предкризисные годы у населения росли как кредиты, так и сбережения: «Развитие потребительского кредитования стало в предкризисные годы фактором, изменившим финансовое и потребительское поведение населения. В результате в годы экономического роста наблюдалось увеличение как сбережений, так и кредитного портфеля населения». В итоге авторы говорят о том, что, несмотря на кризис, количество пользователей финансовых услуг возросло, сбережения у населения увеличились, кредитная активность пошла на спад. Но как мы знаем, уже к 2010 году кредитование опять стало активно развиваться. Это еще раз подтверждает актуальность постановки проблемы нашего исследования.

Таким образом, хотя кредитное и сберегательное поведение по отдельности изучается очень активно на данный момент, и существует множество эмпирических работ по данной тематике, все равно преобладает стереотип о том, что сберегательное и кредитное поведение являются двумя противоположными стратегиями, а человек может быть или сберегателем или заемщиком. Однако, на данный момент, в развивающемся и динамичном мире, когда появляется все больше финансовых инструментов, спектр возможностей расширяется. А, соответственно, имеет место именно сочетание кредитных и сберегательных практик, которые можно представить в виде континуума от сберегателей до заемщиков, с множеством сочетаний этих практик.

Глава 2. Методология исследования

2.1 Цели, задачи и гипотезы исследования

Целью нашего исследования будет выявление факторов, обуславливающих наличие как кредитов, так и сбережений у населения.

Для достижения поставленной цели в рамках нашей работы будут решены следующие задачи:

1. Выделить различные группы финансового поведения исходя из априорной типологии.

2. Описать в динамике социально-демографический профиль каждой группы, выделенной на основе априорной типологии (различная комбинация практик сберегательного и кредитного поведения), проследить, как менялась наполненность групп и их характеристики за период с 2009 по 2012 годы.

3. Выявить факторы, которые влияют на принадлежность человека к тем, у кого есть как сбережения, так и кредиты.

4. Выявить глубинные мотивы приверженности к группе тех, у кого есть и кредиты, и сбережения.

1. В современной России существует группа людей, которые имеют как кредиты, так и сбережения, и со временем данная группа растет (период анализа 2009-2012 годы).

Данное обстоятельство можно объяснить тем, что финансовое поведение населения становиться многообразней с увеличением числа финансовых инструментов и вовлечением все больших слоев населения в кредитование. Так, за последнее время произошло изменение отношения людей к кредитам, кредиты стали более доступны, были сняты барьеры по получению кредита для рядовых граждан. При этом, наличие сбережений до сих остается важной частью жизни большей части населения России.

2. В России самой многочисленной будет группа тех, у кого нет ни кредитов, ни сбережений, а группа тех, у кого есть и то, и другое - будет самой малочисленной.

3. Сочетание практик кредитного и сберегательного поведения будет свойственна людям с более высоким образованием.

Для людей с более высоким образованием будет характерна большая осознанность своего финансового поведения, наличие долгосрочных целей и просчет выгод и издержек.

4. Доля людей, которые оценивают свой уровень финансовой грамотности как высокий, будет в группе имеющих как кредиты, так и сбережения выше, чем в других группах.

5. Люди, принадлежащие к группе тех, у кого есть и кредиты, и сбережения ведут учет расходов и доходов чаще, чем представители других групп.

6. Наличие долгосрочных финансовых целей будет увеличивать шанс того, что человек будет совмещать практики кредитного и сберегательного поведения.

7. Размер кредита у людей, которых есть также и сбережения, скорее всего, будет выше, чем у тех, у кого нет сбережений.

Это может быть связано с тем, что за счет наличия сбережений данные люди могут «страховать» опасность невыплаты своего крупного кредита из текущих доходов. При этом те, у кого нет сбережений, могут рассчитывать лишь на текущие доходы при выплате кредита, что ставит их в более уязвимое положение.

8. Стратегия сочетания практик кредитного и сберегательного поведения будет свойственна людям с более высоким доходом.

9. Чем больше финансовых инструментов (чем больше финансовых услуг) использует человек и чем более они разнообразны, тем больше вероятность того, что он будет сочетать практики сберегательного и кредитного поведения.

Данная гипотеза основана на предположении о том, что на данный момент у населения есть множество финансовых инструментов, и, соответственно, для достижения разных целей они будут использовать разные инструменты и сочетать их.

10. Принадлежность к группе тех, у кого есть и кредиты, и сбережения будет обусловлено целевой структурой кредитов: это кредиты или на нужды других членов семьи (как кредит на обучение ребенка), или на дорогостоящие предметы роскоши.

11. Мотивацией получения кредита при наличии сбережений (а не траты сбережений) будет или нежелание лишаться всех накоплений в настоящий момент времени, или сохранение сбережений на другие цели, или сбережения будут сохраняться для страхования рисков невозможности выплаты кредита в какой-то момент.

Кредитное поведение - такое поведение индивида или домохозяйства, при котором заимствуются денежные средства, которые в дальнейшем должны быть обязательно возвращены, при этом не имеет значения, были средства взяты формальным образом (кредит в банке) или неформально (долг у друзей, коллег, родственников).

Однако в нашем исследовании мы ограничимся лишь теми, кто брал кредиты формально (кредит в банке), так как, по-нашему мнению, люди, занимающие формально и те, кто берет неформальные займы, - слишком разные группы, которые не имеет смысла изучать совместно.

Сберегательное поведение - такое поведение индивида или домохозяйства, при котором денежные средства откладываются и накапливаются целенаправленно и осознаются людьми как сбережения.

В «Мониторинге финансового поведения и доверия финансовым институтам» вопрос о сбережениях выглядит следующим образом:

«Скажите, пожалуйста, есть ли в вашей семье сейчас сбережения, накопления? Под сбережениями мы понимаем вклады в банках, накопительные страховые полисы, имеющиеся у вас (членов вашей семьи) акции, облигации и другие ценные бумаги, наличные деньги, которые вы откладываете (не тратите на текущие нужды)». Так, в нашем случае, речь идет о запасах сбережений.

Под финансовым поведением в нашем исследовании будет пониматься кредитное и сберегательное поведение населения и сочетание этих практик.

В ходе проведения работы предполагается выделение следующих четырех групп (априорная типология):

Есть сбережения, есть долги (тип 1)

Есть сбережения, нет долгов (тип 2)

Нет сбережений, есть долги (тип 3)

Нет сбережений, нет долгов (тип 4)

Важным вопросом при изучении финансового поведения является вопрос о том, изучаем мы такое поведение на индивидуальном уровне или на уровне домохозяйства. С одной стороны, домохозяйство имеет общий бюджет, и большинство финансовых решений принимается совместно, с другой стороны, какие то решения могут приниматься на индивидуальном уровне. В нашей работе мы будем рассматривать финансовое поведение на индивидуальном уровне, так как опрос проводился именно таким образом, и это является одним из ограничений исследования, так как мы не можем перейти на домохозяйственный уровень. Хотя при этом, вопросы индивиду задавались о нем или его домохозяйстве.

В качестве эмпирических данных нами будут использованы результаты исследования «Финансовое поведение населения и доверия финансовым институтам», проведенного по заказу Национального исследовательского университета - Высшая школа экономики. В 2009 году опрос проводился Всероссийским центром изучения общественного мнения (ВЦИОМ), в 2010 году - Фондом Общественное мнение, и в 2011 и 2012 годах - ГФК-Русь.

Данное исследование проводится с помощью массового опроса по формализованной анкете по месту жительства респондентов старше 18 лет. Опрос проводится по общероссийской выборке, репрезентирующей взрослое (старше 18 лет) население Российской Федерации по полу, возрасту, трудовому статусу (занятость) и типу населенного пункта, в котором проживает респондент, а также отдельных федеральных округов РФ. В выборку было включено 8 Федеральных округов. Опрос проводится маршрутным методом с применением квот по полу, возрасту и образованию. Общий размер выборки составляет 1600 человек (в каждой волне). На данный момент в нашем распоряжении находятся результаты четырех волн мониторинга, то есть данные за 2009, 2010, 2011 и 2012 год.

Также количественные данные в нашем исследовании будут дополнены глубинными полуформализованными интервью с людьми, совмещающими практики кредитного и сберегательного поведения. Так как качественная часть является дополнением к количественной, то предполагается опросить около 5 человек. Опрос будет проведен с жителями Москвы, в связи с ограниченностью доступа к респондентам из других регионов, к тому же, по нашему мнению, именно в Москве представлены все типы финансового поведения, в том числе и интересующий нас тип финансового поведения, предполагающий совмещение кредитных и сберегательных практик. Социально-демографические характеристики респондента будут не важны при рекрутировании, главное, чтобы был выражен интересующий нас тип финансового поведения, респондент следовал ему осознано и продолжительное время.

2.2 Описание методов анализа данных

В качестве методов анализа данных нами будут использованы следующие:

1. Одномерные распределения и таблицы сопряженности для описания в динамике социально-демографического профиля выделенных на основе априорной типологии групп.

2. Регрессионный анализ (мультиноминальная регрессия) для определения факторов, влияющих на принадлежность человека к той или иной группе по типу финансового поведения. В качестве зависимой переменной будет принадлежность к одной из четырех групп, выделенных на основе априорной типологии. Контрольной группой будут те, у кого нет ни кредитов, ни сбережений, так как данная группа является самой многочисленной. В качестве независимых переменных будут использованы как социально-демографические характеристики, так и вопросы уровня финансовой грамотности, доверия финансовым институтам, наличия учета финансов, оценки ситуации в стране и перспектив развития и прочее.

3. Использование «обоснованной теории» при анализе текстов интервью для выявления глубинных мотивов и факторов, приверженности одному из типов финансового поведения.

Глава 3. Основные результаты исследования

3.1 Выделение групп для анализа

Основной идеей нашей работы является идея о сочетании практик кредитного и сберегательного поведения. Нами была представлена априорная типология форм финансового поведения населения, основанная на различном сочетании практик сберегательного и кредитного поведения (см. обзор теоретических и эмпирических исследований). Таким образом, нами были выделены четыре группы:

Есть сбережения, есть кредиты (тип 1)

Есть сбережения, нет кредитов (тип 2)

Нет сбережений, есть кредиты (тип 3)

Нет сбережений, нет кредитов (тип 4)

Теперь необходимо эмпирически выделить данные группы исходя из имеющихся у нас данных.

Для начала стоит оценить, сколько людей было вовлечено в практики кредитного и сберегательного поведения в годы анализа (2009, 2010, 2011,2012).

Так, относительно уровня сбережений у населения в годы анализа можно сказать, что он оставался во все годы примерно на одном уровне. Так, сбережения во все годы имела примерно треть населения страны, при этом мы видим незначительный рост уровня сбережений у населения со временем, и к 2012 году показатель был выше, чем в предыдущие годы, и составил 38%.

Если относительно сбережений все достаточно очевидно, то с кредитным поведением все не так просто. Во-первых, в рамках нашего исследования под кредитным поведением понимается такое поведение индивида или домохозяйства, при котором заимствуются денежные средства, которые в дальнейшем должны быть обязательно возвращены. При этом в нашем исследовании мы будем рассматривать только формальные займы (кредит в банке), оставив деньги, занятые неформально (долг у друзей, коллег, родственников) за рамками исследования. Связано это с тем, что данные группы людей слишком различны, и смешивать их было бы неправильно. Так обычно неформальные долги ассоциируются с бедностью, когда наличие формальных долгов (кредитов) как определённый стиль жизни. Во-вторых, нас интересует наличие долгов и кредитов у индивида или домохозяйства на момент опроса, а в мониторинге финансового поведения населения вопрос о кредитах задается следующим образом: «Приходилось ли Вам (членам Вашей семьи) за последние три года покупать что-либо в кредит или брать кредит в банке для приобретения каких-либо товаров длительного пользования, покупки квартиры, дачи, оплаты лечения, образования и тому подобного?». Как мы видим, уровень охвата кредитами у населения также является достаточно стабильным в годы анализа и прослеживается небольшой, но стабильный рост вовлеченности населения в кредитование: если в 2009 году покупали что-либо в кредит 34% опрошенных, то в 2012 году этот показатель равен уже 44%, что больше на 10 процентных пунктов. Так, мы можем сделать вывод о том, что население постепенно все больше вовлекается в процессы кредитования. Однако, данная переменная не может быть использована нами для выделения наших групп, так как речь идет о временном отрезке в три последних года.

Чтобы определить наличие кредитов на руках у населения на момент опроса, мы можем использовать две переменные. Первый вариант - использовать переменную о целях кредитования: «Вы покупали в кредит, оплачивали в кредит за последние три года… (бытовую технику, видеотехнику, мебель, автомобиль, недвижимость, ремонт, образование, медицинские услуги, другое)». И использовать для анализа только тех, кто по какой-либо из категорий ответил, что продолжает выплачивать кредит до сих пор. Также, можно использовать следующую переменную: «Если у Вас (Вашей семьи) есть в настоящее время какие-либо банковские кредиты, то какую сумму в рублях Вы ежемесячно тратите на их погашение?». В данном случае мы будем использовать для дальнейшего анализа тех, кто ежемесячно выплачивает платежи по кредитам.

Подобные документы

Сущностные теории денег. Теоретические подходы к определению сущности денег, эволюция теории и её разнообразие. Современные аспекты теории денег и её развитие в современных условиях. Металлическая и количественная теории, современный монетаризм.

курсовая работа , добавлен 09.10.2011


Финансовый анализ как основа для принятия управленческих решений. Методы, приемы анализа, информационная база, основные подходы к финансовому анализу предприятия. Характеристика финансово-хозяйственной деятельности ООО "Компакт", выводы и рекомендации.

дипломная работа , добавлен 13.10.2009


Сущность анализа финансового состояния при принятии управленческих решений и его задачи. Информационная база, основные подходы к финансовому анализу. Рентабельность операционной деятельности. Оценка платежеспособности. Длительность самофинансирования.

дипломная работа , добавлен 25.11.2008


Индекс потребительских цен по методу расчета или индекс Ласпейреса. Термин "уровень инфляции" и прирост индекса потребительских цен. Номинальные и реальные процентные ставки и ожидаемая инфляция. Влияние инфляции на оценку эффективности инвестиций.

реферат , добавлен 05.04.2009


Сущность денег, их роль, происхождение, значение. Основные функции денег, их формы и виды. Количественная, металлическая, номиналистическая и специфические теории денег. Ограниченность догмата количественной теории денег. Догматизм денежных властей.

курсовая работа , добавлен 23.12.2012


Современные подходы к финансовому планированию на макро- и микроэкономическом уровнях. Особенности развития этой сферы в Российской Федерации. Проблемные вопросы составления среднесрочных планов и механизмы внедрения многолетнего бюджетирования.

курсовая работа , добавлен 01.02.2015


Сущность, формы и основные функции денег как экономической категории. Денежная масса, необходимая для осуществления функций денег. Неоинституциональная теория денег и эволюционный институционализм. Функциональная, товарная, металлическая теория денег.

курсовая работа , добавлен 27.11.2011


Необходимость и предпосылки возникновения денег. Характеристика денег как экономической категории. Виды денег и их особенности. Теории денег. Содержание и значение функции меры стоимости. Масштаб цен. Деньги в функции средства обращения.

курс лекций , добавлен 04.05.2004


Понятие денег и необходимость их появления, содержание филогенетической концепции эволюции денег. Характеристика теорий денег: металлистической теории, номиналистической, количественной теории. Взаимосвязи между понятием стоимости и ее мерой измерения.

курсовая работа , добавлен 21.12.2010


Теория денег как одна из самых политически острых областей экономической науки. Дифференциация позитивистского мировоззрения. Общие проблемы эволюции денег. Зависимость между количеством денег в обращении и их ценностью. Теория денежных остатков.

ГЛАВА 11. СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ ГРУППОВОГО ПОВЕДЕНИЯ

Давно подмечено, что человеку в некоторых ситуациях свойственно имитировать поведение окружающих, и это может вести к возникновению стадного поведения. Ранние психологические теории толпы, рассмотренные в главе 6, объясняя этот феномен, исходят из иррациональности индивидов. Как выразился Серж Московичи, «…авторы (психологии толп. – Е.Ч. ) борются со старой политической точкой зрения, основывающейся на заинтересованности и рассудке, или расчете. То есть точкой зрения на человека, которая принимает во внимание поведение промышленника, рабочего, отца семейства и других исключительно сквозь призму их объективных гражданских интересов. Нацеленный на осознание того, что он может заработать или потерять, человек действует строго в соответствии с этими интересами и заглушает свои чувства и верования.

Психология толп не считает, что человек в целом ведет себя так, чтобы получить максимальную личную выгоду и устанавливает социальный контакт с другим наподобие рыночной сделки между покупателем и продавцом…» [Московичи 1996, с. 58].

Теории ле Бона и Тарда, безусловно, были шагом вперед по отношению к доктрине рационального и атомизированного (то есть существующего отдельно от других) индивида, которая не объясняла многих феноменов, наблюдаемых в обществе.

Но неоклассическая рациональность так быстро сдаваться не собиралась. Может быть, стремление быть как все можно все же объяснить с помощью логики?

Мы с приятелем вдвоем

Замечательно живем.

Мы такие с ним друзья,

куда он, туда и я, –

тараторит лирический герой детского стишка Сергея Михалкова. «Стадное» поведение героя легко объяснить: с другом ему гораздо веселее. Как поется в другой песенке:

Вместе весело шагать по просторам,

По просторам, по просторам.

И конечно, припевать лучше хором,

Лучше хором, лучше хором.

(М. Матусовский)

О том, что вместе веселее «шагать по просторам» твердят и социологи с экономистами. Как выражается Московичи, «равенство толпы – это что-то вроде тихой гавани. Это убежище, окрашенное чувством обретения себя. Индивиды испытывают ощущение освобождения. У них создается впечатление, что они сбросили тяжесть, бремя социальных и психологических барьеров, обнаружив, что люди равны» [Московичи 1996, с. 331]. По его же мнению, «имитационное наслаждение равно сексуальному» [Там же , с. 331].

Первым вполне рациональное объяснение «имитационному наслаждению» предложил американский социолог и экономист начала XX века Торстейн Веблен в своей книге «Теория праздного класса», вышедшей в 1899 году. На момент публикации труда Веблена в экономической науке господствовала предпосылка об отрицательном наклоне кривой спроса – то есть чем выше цена товара, тем ниже спрос на него. Веблен показывает, что для некоторых видов товаров это далеко не так. Их, напротив, покупают тем охотнее, чем выше цена. Как в известном анекдоте про нового русского:

«– Смотри, какой костюм я купил за 1000 долларов!

– А я купил такой же за 2000!»

Это явление впоследствии назвали «эффектом Веблена». По мнению Веблена, этот эффект виден на товарах класса роскоши. Их потребительская ценность связана не столько с непосредственной функциональностью (например, меховая шуба защищает от холода), сколько с возможностью продемонстрировать свой социальный статус и показать принадлежность к определенному кругу. При этом для демонстрации социального статуса стараются покупать те вещи, которые другие представители «праздного класса» уже имеют. А социальный статус открывает двери к полезным знакомствам и ведет к выгодным сделкам. Получается, что инвестиции в демонстрацию статуса вполне рентабельны, соответственно, такое поведение является рациональным. Так что «лучшие друзья девушек» еще долго будут в цене. Книга Веблена «Теория праздного класса» потрясающе написана, увлекательна (читается буквально на одном дыхании) и совсем не устарела. Тем, кто не читал, очень рекомендую ознакомиться с ней на досуге.

Впоследствии американский экономист Харвей Лебенстайн в своей программной и широко цитируемой статье 1950 года предложит различать эффект Веблена, эффект сноба (спрос падает, когда все больше людей потребляют один и тот же товар) и «эффект вагона, в котором едет музыкальный ансамбль» (bandwagon effect). Выражение «вагон с ансамблем» существовало в английском языке и до Лебенстайна. Имеется в виду, что такой вагон заведомо будет переполнен, поскольку в него набьются поклонники группы. Лебенстайн же говорит о том, что люди покупают товары, чтобы попасть в струю, соответствовать тем людям, с которыми они хотят себя ассоциировать, чтобы быть модными или стильными, чтобы казаться «одним из них». Выражаясь языком детской игры, это все еще «холодно» по отношению к объяснению поведения на финансовых рынках их участников, но уже «теплее».

Уоррен Баффетт, по всей видимости, имел в виду «эффект вагона», когда рассказывал такой анекдот: «Один нефтяник после смерти очень хотел попасть в рай, но там все места были заняты предпринимателями, помешанными на поиске нефти. Тогда нефтяник крикнул: “В аду нашли нефть!” Все тотчас же устремились туда, и в раю образовалось много свободных мест. Но вместо того чтобы удобно там расположиться, нефтяник последовал за толпой. “Куда ты?” – спросил его Бог. “Пойду в ад, вдруг там действительно нефть. Дыма без огня не бывает!”»

В 1957 году американский социальный психолог Леон Фестингер публикует вызвавшую широкий отклик и ставшую этапной для развития психологии книгу под названием «Теория когнитивного диссонанса». В ней он предполагает, что человек, в голове которого одновременно живут две противоречащие друг другу идеи (одна собственная, а другая – та, которую он наблюдает по поведению других), испытывает дискомфортное чувство или даже стресс. Чем сильнее разница во взглядах между индивидом и обществом, тем резче диссонанс. Когда дело уже сделано, то есть когда человек уже совершил какой-то поступок исходя из собственных убеждений, то мучения по поводу правильности выбора тем сильнее, чем более важным был вопрос, чем больше усилий было потрачено на принятие решения и чем труднее вернуться к исходной точке. Классический типично американский пример подобных метаний – просмотр отзывов потребителей о качестве марок автомобилей после того, как машина уже куплена. Человек стремится понизить уровень стресса и прийти к одной идее либо путем модификации своих первоначальных убеждений, либо отвергнув то, что им противоречит. По этой причине, например, люди стараются избегать информации, повышающей уровень диссонанса между идеями, которые борются внутри них.

Еще Фестингер утверждает, что отношение к чему или кому-либо может формироваться действиями. Это была пионерская идея для своего времени: до Фестингера считалось, что, наоборот, из отношения следует действие. «Обратная связь» действий и отношения тоже связана с диссонансом. Например, кто-то думает: «Как мне противен этот человек, но… я так завишу от него!» В своем поведении человек исходит в первую очередь из зависимости, что может изменить и его отношение. Он не перестанет общаться с противным типом, а станет думать об этом человеке, как о более приятном, – то есть оправдывать свое поведение, и тем самым понизит диссонанс. В качестве примера обратной связи часто приводят реакцию солдата, который на войне случайно убивает мирных жителей. Наверное, они связаны с воюющими и помогают им – так будет уговаривать себя солдат. Возможно, поэтому убитых мирных жителей называют пособниками террористов, иначе как оправдать войну? Согласно этой логике (применительно к инвестициям в акции) – нам свойственно считать акции «хорошими», поскольку они есть в нашем портфеле, то есть смотреть на свой инвестиционный портфель через розовые очки. Кстати, это один из реальных эффектов, задокументированных бихевиористами.

Фестингер первым вводит понятие социальной реальности . По Фестингеру, человек использует мнение социума для поверки своих убеждений, но для него важно мнение только определенного социального круга – как правило, это такие же люди, как он сам. Для нас принципиальной является идея Фестингера о том, что «зависимость от социальной реальности высока тогда, когда низка зависимость от физической» [Цит. по Dreman 1998, р. 358]. Это перекликается с постулатом о том, что финансовые пузыри возникают на объектах, которые труднее всего оценить, о чем мы будем говорить дальше.

Применяя свою базовую идею минимизации социального дискомфорта к принятию решений в группе, Фестингер утверждает, что чем более однородна по своему составу группа, тем более гомогенным будет и мнение ее членов по какому-либо вопросу. По мнению Фестингера, степень коррекции собственного мнения конкретного индивида в сторону среднего мнения группы связана также и с его зависимостью от группы: чем выше зависимость, тем сильнее будут изменения.

Предположение Фестингера о когнитивном диссонансе, если оно верно, могло бы объяснить законы эффективной пропаганды, намеченные еще ле Боном, а именно: почему пропагандистские идеи должны быть простыми, без всяких сложностей и противоречий, почему их надо выражать, избегая таких оборотов, как «с одной стороны… с другой стороны…», и почему их необходимо повторять многократно. Как отметил Джордж Катона – один из пионеров бихевиоризма в экономике, автор книги «Психологическая экономика»: «Изолированные куски информации редко оказывают влияние и быстро забываются. Информация оказывает влияние на большое число людей в течение длительного срока, когда она вся посвящена какой-то одной большой теме или подается эмоциональным тоном. Большинство людей редко упоминают и позитивные, и негативные новости одновременно; в зависимости от того, считают ли они условия для бизнеса улучшающимися или ухудшающимися, они воспринимают только плохие или хорошие новости» [Katona 1975, р. 200]. Это явно навеяно теорией Фестингера.

Теорию Фестингера обычно критикуют за ее сложность. Эмпирически трудно проверить, почему человек поменял свое мнение. Может быть, дело не в диссонансе, а он счел аргументы общественного мнения более убедительными. Далее мы рассмотрим теории, ставящие вопрос именно так.

Фестингер потому и считается патриархом, что из его идей много чего родилось. Исследования когнитивного диссонанса в различных ипостасях доминировали в социальной психологии следующие лет двадцать. Фестингер породил целую волну исследований группового поведения. В последующих работах ученые пришли, например, к выводу, что для принятия эффективных и правильных решений группа должна быть неоднородной по составу (что, в общем-то, прямо следует из Фестингера. – Е.Ч. ), но лучше все же, если в ее составе будут профессионалы из смежных областей, не слишком отдаленных от предмета анализа. Важно еще, чтобы в группе господствовала демократия – то есть чтобы лидер был не слишком авторитарным. Если лидер авторитарен, то группа, скорее всего, согласится с его мнением и, соответственно, вероятность ошибки станет выше.

Из работ, посвященных исследованию группового поведения, я хотела бы выделить книгу Ирвинга Джаниса (Irving Janis) «Групповое мышление» («Groupthink»), вышедшую в 1977 году. Джанис первым придумал сам термин «групповое мышление». Он использовал его для описания феномена, состоящего в том, что члены идеологически сплоченной группы «подгоняют» свои мысли и выводы под то, что принято считать консенсусом. Основные выводы Джаниса таковы: группа дает иллюзию неуязвимости (ее члены слишком оптимистичны, могут проигнорировать очевидную опасность и пойти на экстремальный риск); в группах происходит то, что Джанис называет коллективной рационализацией (опасения, высказываемые в противовес «мнению группы», «аргументированно» отбрасываются); группа создает иллюзию морального поведения (членам группы кажется, что групповое решение является правильным с моральной точки зрения, какими бы ни были его реальные этические последствия); групповое мышление слишком полагается на стереотипы (в частности, стереотипно негативным является образ тех, кто не входит в группу: «кто не с нами, тот против нас»); в группах возникает конформистское давление (группа оказывает давление на тех, кто высказывается против стереотипов, мнений, убеждений или иллюзий группы, оппозиция группе считается нелояльностью); в группах возникает самоцензура (ее члены перестают высказывать и доказывать мнения, противоречащие «мнению группы»); в группах создается видимость единогласного принятия решения (люди думают, что если никто не высказался или не проголосовал против, то все и на самом деле согласны); наконец, возникают самовыдвиженцы на роль защитников интересов группы – эти люди считают своим долгом охранять ее членов от информации, которая может нарушить умиротворенность группы. Сам процесс принятия решений ущербен из-за того, что информация ищется плохо и обрабатывается тенденциозно, возможные альтернативные варианты просматриваются не полностью, а если найдены, то неважно оцениваются, риски выбранного варианта тоже оцениваются неадекватно. И вывод: принятие решений в группе будет неэффективным, если не поощряются «внутренние диссиденты».

В основном Джанис анализировал принятие групповых решений на примерах из военной истории США. Он пришел к выводу, что значимые военные провалы США в XX веке, такие как конфликт в Заливе Свиней (попытка вторгнуться на Кубу, когда Фидель Кастро провозгласил независимость от США в 1959 году. – Е.Ч. ), войны в Корее и Вьетнаме, Перл-Харбор, Кубинский ракетный кризис, были примерами именно таких «групповых» решений. Сюда же Джанис относит Уотергейт и план Маршалла, хотя мне не до конца понятно, чем последний ему не угодил.

Как пишет Карл Санстейн (Cass Sunstain), автор книги «Почему обществу нужны несогласные?» («Why Society Needs Dissent?»), «люди с крайними взглядами в большей степени уверены в том, что они правы, и люди получают дополнительную уверенность, когда их взгляды становятся более радикальными. И напротив, те, кому уверенности недостает и кто не знает, что им нужно думать, придерживаются средних взглядов. Не зная, что нужно делать, осторожные люди скорее выберут нечто среднее между двумя крайностями. Но если вам кажется, что другие разделяют ваши взгляды, ваша уверенность в том, что вы правы, скорее всего, укрепится. В результате вы займете более экстремальную позицию. Широкий спектр экспериментов показал, что мнения людей стали более радикальными просто потому, что их взглядам было найдено подтверждение, и потому, что у них возникло больше уверенности, после того как они узнали, что другие разделяют их взгляды. Известно, что трое судей, принадлежащих к одной партии, примут более радикальное решение, чем двое, и этот факт может объясняться так же. Анонимное подтверждение от двух других усиливает уверенность и тем самым способствует экстремизму. Особенно примечательно то, что этот процесс – роста уверенности и экстремизма – может происходить параллельно у всех участников» [Sunstain 2003, р. 121–122]. И его же: «дискутирующая группа закончит тем, что займет более экстремальную позицию, чем занял бы ее средний участник до начала обсуждения… люди с похожими взглядами начинают обдумывать более радикальные вещи по сравнению с теми, о которых они размышляли ранее, после обсуждений с единомышленниками» [Там же , р. 112].

Как разъясняет Шуровьески, «одна из причин поляризации – ориентация на социальное сравнение… Это означает, что люди постоянно сравнивают себя со всеми, пытаясь удерживать свою позицию относительно группы. Иными словами, если вы начали с центристской позиции группы, а группа, по вашему мнению, переместилась, скажем, вправо, вы готовы также сместить свою позицию вправо, чтобы в глазах всех остальных оставаться на месте. Разумеется, сместившись вправо, вы помогаете смещать вправо всю группу, делая социальное сравнение неким самореализующимся прогнозом. То, что казалось реальным, реальным становится» [Шуровьески 2007, с. 183–184]. Похоже на принятие решения о покупке акций на фондовом рынке, правда?

По мнению социолога Джеймса Марча (James March), «группам, состоящим из слишком похожих друг на друга людей, трудно усваивать новую, неординарную информацию, и оттого возникает своеобразный застой. Участники однородных групп достигают успеха в хорошо знакомой всем им деятельности, но проигрывают в своем коллективном умении исследовать альтернативы. Или, в соответствии со знаменитой фразой Марча, они слишком много времени эксплуатируют (exploit) и слишком мало экспериментируют (explorate)» [Цит. по Шуровьески 2007, с. 46].

Шуровьески так суммирует взгляды социологов на то, как можно сделать толпу мудрой: «Это многообразие мнений (каждый человек должен обладать собственным мнением, пусть это даже самая невероятная интерпретация известных фактов), независимость участников (мнение отдельных членов группы не зависит от суждений окружающих), децентрализация (люди имеют возможность основываться на локальных сведениях) и агрегирование (механизм объединения личных мнений в коллективное решение). Если в группе соблюдены все перечисленные условия, ее общее “суждение” с большой степенью вероятности окажется точным. Почему? По сути, речь идет о поиске истины при помощи математической логики. Если вы попросите достаточно большую группу разных, независимых друг от друга людей сделать прогноз или оценить вероятность наступления того или иного события, а потом найдете их общий “ответ”, ошибки участников взаимно исключат друг друга. Любое предположение состоит из двух компонентов: точной информации и ошибочных наслоений. Исключите “шелуху”, и получите зерно истины» [Там же , с. 27].

Следующим прорывом в интересующую нас сторону можно, пожалуй, считать исследования Томаса Шеллинга (Thomas Schelling) и Марка Грановеттера (Mark Granovetter), проведенные ими в 1970-х годах.

Гуманитарий широкого профиля – экономист, специалист по международным отношениям и по контролю над вооружениями, лауреат Нобелевской премии по экономике 2005 года, а я бы сказала, что еще и социолог, – Шеллинг в 1970-е годы занимался вполне конкретными прикладными исследованиями: стихийными процессами сегрегации по расовому и национальному признаку при принятии решений, связанных с недвижимостью. Он обнаружил такую закономерность: если в «белом» районе дом покупает негритянская семья, то ничего не происходит – белые живут здесь, как и жили. Если негритянских семей – 10%, то, опять же, ничего не происходит; но как только их становится 20%, все белые почему-то снимаются с места (статьи «Dynamic Models of Segregation» и «A Process of Residential Segregation», 1971–1972 годы). Белые продают свои дома, которые покупают теперь только черные, район становится менее престижным. Получается, что поведение группы меняется резко, в какой-то момент вести себя одинаково начинают все. Этот момент по-английски называется tipping point . Я думала об адекватном переводе, но подходящего термина в русском языке не нашла. Этот термин можно было бы перевести как «точка перелома», только это не простой перелом, а такой, когда какая-то идея вдруг начинает очень быстро, вирусообразно распространяться. В этом смысле для определения такой ситуации подходит и «точка взлета».

Если уж речь зашла о Шеллинге, то нужно упомянуть, что ему принадлежит авторство понятия focal point (дословно – фокус объектива) применительно к социальным процессам. Шеллинг определяет «фокус объективa» как «ожидания каждого человека относительно того, чего ожидают от него другие в части его ожиданий относительно их ожидаемых действий». Этакое «я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я». Речь идет о принятии решений агентами в ситуациях, когда они решения другого человека не знают, но от того, насколько их поведение будет скоординированным, зависит успех каждого из них. Это понятие применимо в теории игр, примером, в частности, является «дилемма узников». Шеллинг же иллюстрировал свою идею по-другому. Допустим, вам нужно в Нью-Йорке в определенное время встретиться с человеком, но ни вы, ни он не можете согласовать ни время, ни место. Куда и когда вы пойдете? Большинство людей выбирают 12 часов дня на Центральном вокзале. Эта точка и есть «фокус объектива».

Марк Грановеттер попытался обобщить результаты Шеллинга и ему подобные в социологическую теорию. Свою программную статью 1978 года он назвал «Модели перелома в коллективном поведении» («Threshold Models of Collective Behavior»). Согласно модели Грановеттера, затраты и выгоды конкретного индивида от реализации той или иной идеи (например, продолжать жить в районе или уезжать) зависят от того, что планируют другие. В какой-то момент, когда определенное количество людей приняло какое-то решение (в нашем примере – уезжать), то у человека, делающего свой выбор следующим, выгоды начинают превышать затраты и он уезжает тоже. Принимающий решение при этом действует вполне рационально.

Помимо миграции, Грановеттер приводит примеры и иных ситуаций, когда человек поступает так или иначе в зависимости от того, что делают другие. В частности, таким бывает решение участвовать или не участвовать в восстании или забастовке, ведь чем больше людей участвуют, тем меньше риск. (Развивая этот подход, впоследствии попытались объяснить революции, и мы к этому еще вернемся.) Вторым случаем зависимости человека от действий большинства является распространение инноваций. Грановеттер ссылается на этнографическое исследование распространения контрацепции в корейских деревнях в начале 1970-х годов: женщины смотрели, что сделали другие. Касательно распространения инноваций можно найти и множество других примеров. Например, существует исследование внедрения новых сортов кукурузы фермерами из Айдахо. Никто не хотел быть первым, но как только пионеры нашлись и опробовали сорт на себе, а эксперимент оказался удачным, новый сорт стали сажать все. Здравый смысл здесь прослеживается. Зачем экспериментировать на себе? Как учит русская пословица, учиться надо на чужих ошибках.

Третьим случаем перелома коллективного поведения является распространение сплетен и слухов. Установлено, что многие люди не станут распространять слух, если слышали его всего из одного источника, и будут – если из нескольких, ибо он тогда кажется более достоверным (а мы вспоминаем принципы эффективной пропаганды!). Переломным является решение и о том, за кого голосовать на выборах. Люди склонны не отдавать свой голос за кандидата, которому они симпатизируют, если они полагают, что этот кандидат все равно не пройдет, и идут голосовать за тех, кто выиграет, чтобы «голос не пропал». Школьники принимают решение о том, в какой вуз пойти учиться, в зависимости от того, куда поступают одноклассники (помните: «куда он, туда и я»?), а приглашенные на вечеринку не хотят уходить первыми, но с радостью исчезают, когда несколько пар уже удалились. Все это – «эффект вагона, в котором едет ансамбль».

Модель Грановеттера очень неустойчива. Допустим, у нас есть 100 человек, готовых учинить беспорядки. Первый может начать без всякой поддержки, другому нужно, чтобы был как минимум еще один соратник, третьему – чтобы таковых было два, и т. д. В результате постепенно вовлекаются все 100 человек. А теперь изменим начальные условия совсем чуть-чуть. Пусть первому нужен один человек, третьему – три, четвертому – четыре, и т. д., но второму нужен не один, а два. Беспорядков не возникает (первый вовлекается, а второй – нет, соответственно все последующие – тоже нет). В первом случае газеты напишут о том, что толпа бесчинствующих молодчиков учинила беспорядки, а во втором – что какой-то отморозок разбил стекло, а толпа благопристойных граждан чинно взирала на это безобразие. Причем, как говорит Грановеттер, в обоих случаях это практически одна и та же толпа, с одними и теми же настроениями.

Шуровьески доступным языком так подытожил теорию Грановеттера: «…коллективный характер толпы – это результат сложного процесса, а не внезапного погружения в безумие. В любой человеческой толпе… есть некоторое число людей, которые никогда не бунтуют, и есть люди, которые готовы бунтовать в любое время, – зачинщики. Но большинство людей находятся где-то посередине. Их готовность бунтовать зависит от того, что делают другие. Точнее, это зависит от того, какое количество из них бунтует. Чем больше людей бунтует, тем больше людей решает, что они тоже готовы к бунту…

Иногда создается впечатление, что если один человек начинает шуметь, то обязательно начнется бунт. Но, по мнению Грановеттера, это не так. Исход зависит от состава толпы. Если в толпе всего несколько зачинщиков и множество людей, которые будут действовать, только если взбунтуется значительная часть этой толпы, вряд ли что-то произойдет. Чтобы толпа сорвалась, вам нужны зачинщики (“радикалы”) – люди с пониженным порогом агрессивности – и масса людей, на которую можно повлиять. В результате, несмотря на то что не так-то просто организовать бунт, как только толпа переступит порог агрессивности, поведение будет формироваться ее самыми неистовыми участниками… такая толпа неразумна. Ее суждение экстремально…

Аналогия с фондовым рынком очевидна: чем больше инвесторов откажется покупать акции только потому, что их покупают все остальные, тем меньше вероятность, что возникнет бум. Чем меньше инвесторов будут относиться к рынку, как к конкурсу красоты, который описал Кейнс, тем более жизнеспособными и мудрыми станут решения этого рынка» [Шуровьески 2007, с. 246–247].

От модели перелома в коллективном поведении оставался один шаг до теории информационного каскада. Однако прервем изложение достижений социологии, чтобы взглянуть, что же происходит в это время в экономической науке. Из важного для нас – появление теории информации. То, что информация имеет цену, понимали сравнительно давно, и сама по себе эта идея кажется тривиальной. Можно сказать, что Рональд Коуз (Ronald Coase), который постулировал существование транзакционных издержек – затрат на совершение сделки – еще в 1937 году в работе «Природа фирмы» («The Nature of the Firm»), осознавал, что к таким затратам можно отнести и поиск необходимой информации.

Нобелевский лауреат Герберт Саймон (Herbert Simon), автор теории ограниченной рациональности (bounded rationality), разработанной им в 1960–1970-х годах, исходил из того, что затраты на поиск оптимального решения так высоки, что по этой причине агент может предпочесть не максимизацию своей полезности, а устраивающее его (достаточное, по-английски – satisfising) решение. Экономические агенты недомаксимизируют, если можно так сказать, свою полезность. Я, правда, методологически не согласна с Саймоном: по моему мнению, поиск достаточного решения в условиях высоких и маржинально возрастающих затрат на нахождение максимума (с учетом затрат на поиск информации), можно назвать максимизацией – все дело в терминологии. Но не суть важно.

Формальное начало обсуждению проблемы цены информации было положено статьей Джорджа Стиглера (George Stigler) «Экономическая теория информации» («Economics of Information») 1961 года. Как только цена информации была введена в рассмотрение, выяснилось, что экономическому субъекту бывает выгодно обходиться неполной информацией, не тратясь на уменьшение неопределенности. Неполнота информации еще не подразумевает информационной асимметрии: информация может быть равно неполной для всех экономических субъектов. Однако можно предположить, что один класс экономических субъектов обладает более полной информацией, чем другой, то есть информация распределена асимметрично. Появление понятия ассиметричной информации привело к волне исследований о том, как «с этим бороться». Это направление исследований получило название информационной экономики (information economics).

Лидерами направления стали Джордж Акерлоф (George Akerlof), Майкл Спенс (Michele Spence) и Джозеф Штиглиц (Joseph Stigliz). Эта троица и получила Нобелевскую премию за развитие теории информационной экономики в 2001 году. Первый ученый в 1966 году опубликовал прорывную статью «Рынок лимонов» («The Market for Lemons»): в ней под лимонами подразумевались товары, качество которых при покупке трудно оценить; пример Акерлофа – это подержанные машины. Рынки «лимонов», на которых продавец и покупатель обладают разной информацией, то есть рынки, на которых имеет место информационная асимметрия, отличаются от традиционных тем, что поскольку и хороший, и плохой товар продается по усредненной цене, то хороший товар начинает вымываться – уменьшается предложение. На рынке остаются те, кто может понизить себестоимость и качество товара. Этот процесс был назван негативным отбором (adverse selection). Остается только плохой – это распознает потребитель, перестает покупать, цена еще больше падает и т. д. Чтобы разорвать этот замкнутый круг, нужно, чтобы экономический агент с репутацией, например, уважаемого дилера, засвидетельствовал качество товара.

Базируясь на идеях Акерлофа, Майкл Спенс создал то, что называют сигнальной теорией. В 1973 году он публикует статью «Сигналы на рынке труда» («Job Market Signalling») и книгу на ту же тему, где на примере рынка рабочей силы показывает, как можно послать сигнал о том, что продается товар хорошего качества. В применении к рынку труда – это, например, имя хорошей бизнес-школы в резюме. Идея примерно та же, что и у Акерлофа: поди разберись, умный человек или не умный, а вот если у него есть документ со штампом престижной бизнес-школы, то есть человек смог туда попасть и смог там учиться, то это «знак качества». Без бумажки ты букашка? Впоследствии идею о том, что некоторые экономические действия могут интерпретироваться как сигналы, заимствовали практически все направления экономической науки, а не только экономика труда (labor economics).

Штиглиц совместно со Сэнфордом Гроссманом (Sanford Grossman) в 1971 году опубликовал очень интересную и важную для нашей темы статью «Информация и структура рынка» («Information and Market Structure»), в которой, базируясь на предпосылке о затратности получения информации, предположил, что рыночные цены могут в разной степени отражать реальную стоимость активов. Если бы все игроки были одинаково информированы, то рыночные цены отражали бы реальную стоимость активов (у Гроссмана и Штиглица – их доходность). Но поскольку получение информации сопряжено с затратами, то каждый игрок может выбрать: стать информированным, но понести затраты, или оставаться неинформированным, но сэкономить. Чем дороже информация, тем большая часть игроков предпочтет вариант неинформированности. Предполагается, что информированные знают реальную доходность активов, а неинформированные наблюдают только его рыночную цену, которая, предположительно, эту доходность должна отражать, и высчитывают доходность косвенным образом. Когда на рынке одни неинформированные игроки, то рыночные цены тоже становятся неинформативными. Неизвестно, почему высока цена того или иного актива – то ли она отражает высокую доходность, то ли предложение данного актива очень ограничено, то ли кривая спроса информированных более плоская, чем в противном случае. Рыночная цена несет в себе какую-то информацию о доходности актива, но становится шумным сигналом. Именно зашумленность сигнала позволяет информированным отыграться на неинформированных и окупить затраты на приобретение информации.

Кстати, упомянутую статью можно считать одним из первых критических выступлений по отношению к гипотезе об эффективном рынке Юджина Фамы, которая предполагает, что никто не может показать избыточную доходность. При этом Гроссман и Штиглиц предлагают убедительные теоретические аргументы, почему это может быть не так, что, на мой взгляд, гораздо интереснее, чем фактические отклонения от эффективности, задокументированные позднее бихевиористами. Статья важна для нас и тем, что она – один из первых шагов на пути понимания того, почему пузыри, как правило, надуваются на рынках активов, которые трудно оценить. Согласно модели Гроссмана – Штиглица, чем выше затраты на приобретение информации, тем больше участников рынка остаются неинформированными и тем глупее, выражаясь простым языком, может быть цена.

Заслуга Штиглица и в том, что он предложил еще одно решение проблемы асимметричной информации, которое получило название отбора (screening). Неинформированная сторона может предложить информированной такие условия контракта, которые помогут выявить ее настоящее качество. Типичным рынком «лимонов» является рынок страхования. Понятно, что при единой цене страховки медицинскую страховку в первую очередь купят самые больные, автомобильную – самые плохие водители и т. д. Однако страховщик может предложить потребителю на выбор несколько продуктов – ниже премия (сумма, уплачиваемая страхующимся страховщику), но тогда выше порог, с которого начинается компенсация затрат. Такой вариант выберут хорошие водители, поскольку они не боятся получить много мелких царапин, задевая соседние машины на парковке, но могут попасть по не зависящим от них обстоятельствам в крупное ДТП. Медицинскую страховку с подобными условиями выберут и относительно здоровые люди – из тех же соображений.

Таким образом, теоретики информационной экономики, по сути дела, задали вопросы (и попытались дать на них ответы) о том, что происходит с количеством и ценой покупаемого товара, если продавец и покупатель обладают разной информацией; что делать тем агентам, которые лучше информированы, и тем, которые информированы хуже, чтобы улучшить свои экономические результаты. Поле, на котором могла бы произрасти теория информационного каскада, которая использует в качестве предпосылки асимметричную информацию, было полностью вспахано.

В 1992 году появляется статья Абгиджита Банержи (Abhijit Banerjee) «Простая модель стадного поведения» («A Simple Model of Herd Behavior»). Он следует за Грановеттером, но несколько модифицирует его логику. В его модели каждый человек обладает приватной информацией по какому-либо вопросу (но он не уверен, что она правильная), а также может наблюдать действия других, и информация, получаемая через это наблюдение, имеет такую же ценность. Например, в одном городе 100 человек пытаются выбрать между ресторанами А и Б. У каждого есть свои первоначальные предпочтения. Допустим, 99 человек считают, что Б лучше; но тот, кто думает, что лучше А, выбирает первым. Делающий выбор вторым может тоже оказаться в ресторане А. Тогда третий уж тем более окажется в А, и четвертый тоже. Ресторан А будет заполнен, а ресторан Б – пустой, хотя изначально 99% людей считали, что Б лучше. Это возможно потому, что люди могут наблюдать только действия других людей, но не знают их мнение . Если бы можно было наблюдать мнение, то все, разумеется, оказались бы там, где и хотели, – в Б. Банержи высказывает предположение, что его модель может объяснить не только колебания моды, но и чрезмерную волатильность на рынках многих активов.

Банержи также высказывает коротко, буквально в двух предложениях, две очень важные идеи. Первая состоит в том, что если затраты, связанные со стадным поведением, велики, то это рано или поздно приведет в действие механизмы, которые будут ему препятствовать. Речь идет вот о чем. Нередки ситуации, когда первые в гонке имеют преимущества (по-английски – first mover advantage). Предельный случай того же эффекта – «победитель получает все» (по-английски – winner takes all), есть первое призовое место, но нет второго; или, как еще говорят в Америке, пришедший вторым – это первый проигравший. Автор статьи приводит в качестве примера патентное право, которое вознаграждает первого придумавшего изобретение, как способ, который нашло общество, чтобы предотвратить чрезмерное стадное поведение. Имеется в виду, что если бы патентного права не было, то уровень инноваций, возможно, был бы ниже, так как изобретения бы быстро копировались, а это не позволяло бы авторам изобретения окупить свои затраты на исследования.

А мне интересно продолжить пример с выбором ресторана. Скажем, преимущество первого пришедшего в ресторан в том, что ему достается лучший столик. Если вы придете поздно, то можете и в очереди постоять или вас вообще не посадят. Этот факт может перевесить ваше желание пойти в популярный ресторан, и вы решите пойти в менее раскрученный. Так, кстати, в популярный ресторан может никто не пойти, и он может оказаться пустым. Еще большие преимущества первых в очереди понятны на примере финансового рынка. Те, кто купил акции до того, как они стали модными, приобрели их гораздо дешевле, а поэтому больше заработают (или понесут меньшие убытки). Если же вы инвестируете в акции, которые очень популярны, то они заведомо дороги и возможность заработать соответственно меньше. Это может подвигнуть инвесторов искать новые возможности.

Вторая важная идея Банержи – о том, что существуют многочисленные институциональные ограничения, которые препятствуют тому, чтобы люди выбивались из стаи. Мы подробнее рассмотрим этот вопрос в главе 16.

Статья Баренжи почему-то не стала культовой. Ее называют предтечей информационного каскада, а прорывными все же считаются работы других авторов – Сушила Бикчандани, Дэвида Хиршлейфера и Иво Уэлша (Suchil Bikhchandani, David Hirshleifer, and Ivo Welch) – «Теория моды, обычаев и культурных изменений как информационных каскадов» («A Theory of Fads, Fashion, Customs and Cultural Change as Informational Cascades») 1992 года и их же статья, вышедшая шесть лет спустя, – «Учась на поведении других: конформность, мода и информационные каскады» («Learning from the Behavior of Others: Conformity, Fads, and Informational Cascades»). Эти авторы придумали сам термин «информационный каскад», который в науке прижился и стал обозначать целое направление исследований. Под информационным каскадом понимается такое поведение индивида, когда он принимает решения не только на основе информации, которой сам располагает, но и учитывая то, как поступают другие. Формальная модель информационного каскада подразумевает, что индивиды принимают решения последовательно, то есть один за другим, при этом каждый последующий видит, что сделали все предыдущие, но не знает их истинных предпочтений (как в случае выбора ресторана у Баренжи: мы видим, кто где сидит, но не знаем, почему он туда пошел).

Бикчандани, Хиршлейфер и Уэлш приводят пример с угадыванием состояния мира, которое может быть черным или белым. Черное состояние представлено «черной» урной, в которой находятся по большей части черные шарики, но есть и немного белых, а в «белой» урне – наоборот, больше белых. Люди по очереди тянут шарики из урны и, вытянув шарик, говорят, из какой урны они, как им кажется, их достают – из «белой» или из «черной». Каждый видит цвет своего шарика и слышит, что сказали предыдущие участники, а какой шарик они вытянули, не видит. Допустим, мы тянем из «белой» урны. И первый вытянутый шарик – белый. Первый участник, будучи рациональным, говорит «белое», поскольку в «белой» урне белых шариков больше, чем черных. Если второй шарик тоже белый, то второй участник скажет «белое», и третий – тоже, даже если он вытянул черный шарик (ведь он уже дважды слышал «белое»). По аналогичной схеме развиваются так называемые восходящие каскады, то есть каскады «правильные», в которых состояние мира угадано (оценено?) правильно. Если второй шарик оказался черным, то второй участник может сказать как «черное», так и «белое», с равной вероятностью. Каскад пока не развивается. Но что произойдет, если первый участник вытянул черный шарик? Допустим, второй участник сказал «черное» (либо он вытянул черный шарик, либо решил сказать «черное», вытянув белый, – разницы никакой). Что же тогда сделает третий участник, вытянув белый шарик? Он скажет «черное»! То же самое сделают четвертый, пятый и шестой участники… Получается так называемый нисходящий каскад, в нем состояние мира угадано неправильно. Понятно, что чем сильнее «белая» урна замусорена черными шариками, тем вероятнее развитие нисходящего каскада.

Итак, суть идеи информационного каскада в том, что если на рынке частная информация отдельных игроков не является публично доступной, то это может вести к стадному поведению. Экономические агенты, действуя на основе своей частной информации и публичной информации относительно поведения других, могут пойти в неправильном направлении, хотя коллективно, все вместе, они обладают достаточной информацией, чтобы идти туда, куда надо.

Каскад развивается с большей вероятностью, если в самом начале большее количество людей совершило одинаковое действие (например, купило данную акцию), пусть даже все из них действовали исключительно на основе своей частной информации и эти действия оказались одинаковыми совершенно случайно. Еще больше может усилить каскад действие человека, который считается гуру.

Данная модель, как и модели Грановеттера и Баренжи, не является бихевиористской. Она строится на предпосылке о рациональности индивида. Модель показывает, что в некоторых ситуациях стадное поведение может быть оптимальным. Дело в том, что получение информации является затратным, а наблюдение поведения других людей – это довольно дешевый способ ее получения.

Немного отвлекусь от темы и подчеркну, что в понятии информационного каскада нет никакого негативного оттенка. Через информационные каскады распространялись и распространяются многие нововведения. Хороший пример привел Шуровьески: «Одна из важнейших и ценнейших инноваций в технологической истории Америки осуществилась благодаря успешному информационному каскаду. Инновацией было внедрение универсального болта. В 1860-х годах, когда станкостроение было жалким подобием передовых технологий 1990-х годов, человек по имени Вильям Селлерс, выдающийся слесарь-механик своего времени, начал кампанию в поддержку того, чтобы по всей Америке применялся стандартизованный болт его конструкции. До того болты по всей Америке изготавливались слесарями вручную. Это ограничивало возможности массового производства, но позволяло слесарям защищать свои интересы… все сделанное на заказ имеет преимущество закрепления клиентов за мастером. Тот, кто покупал у слесаря-механика токарный станок, обращался к тому же мастеру, чтобы починить механизм или заменить болты. Если бы болты стали взаимозаменяемыми, клиенты были бы меньше привязаны к единственному мастеру и выбирали бы обслуживание исходя из его стоимости.

Понимая природу таких опасений, Селлерс, тем не менее, был убежден в том, что взаимозаменяемые детали и массовое производство неизбежны. Конструкция его болта была проще, легче в изготовлении и дешевле, чем любая другая. Она соответствовала потребностям новой экономики, в которой главный упор делался на скорость, объемы и стоимость. Но исходя из того, что было поставлено на карту, а также поскольку сообщество механиков было весьма сплоченным, Селлерс понимал, что решения будут формироваться на основе связей и влияния. Поэтому последующие пять лет он воздействовал на самых влиятельных потребителей, таких как Пенсильванская железная дорога и Военно-морской флот США, что помогло ему создать условия, способствующие продвижению на рынок нового типа болта. Каждый новый потребитель, казалось, подтверждал неизбежный успех идеи Селлерса, что в итоге и произошло. Через десять лет болт Селлерса был практически повсеместно признан национальным стандартом. Без него конвейерное производство было бы сложным и даже вовсе невозможным. В некотором смысле открытие Селлерса подготовило почву для современного массового производства… Принятие стандартизованного болта обеспечило значительный подъем американской промышленности» [Шуровьески Пронников Владимир Алексеевич

51. Объяснение девиантного поведения в теории навешивания ярлыков и с позиции теории социальной солидарности В теории навешивания ярлыков девиант-ное поведение трактуется не как продукт индивидуальной психологии или генетической наследственности, а как последствия